«Я добивалась того, чтобы люди не пожалели о потраченном на поход в кино времени»: Чания Баттон о фильме «Вита и Вирджиния»

Расскажите, пожалуйста, как вы пришли в проект, о сценарии, о том, как работали над фильмом.

В проект меня привела Джемма. Мы с ней знакомы по RADA (Королевская академия драматического искусства). Это лондонское театральное училище. Мы обе учились в RADA, но в разное время. А её сестра Ханна, тоже великолепная актриса, – одна из моих лучших подруг. В общем, нас познакомила Ханна, а случилось это вполне в духе Блумсбери: все друзья, все хотят работать вместе, мы постоянно ищем новые способы вместе поработать. Джемма знала, что я страстная почитательница Вирджинии Вулф и только что сняла свой первый фильм. Айлин Аткинс послала ей… Айлин пришла посмотреть на Джемму в одном спектакле, а потом послала ей один из первых набросков сценария фильма. А Джемма уже принесла его мне – вот так всё и началось.

Вы уже были её поклонницей, но что вы почерпнули из сценария? Вы узнали что-то новое, когда читали его?

Наш фильм – об отношениях между Витой и Вирджинией, о том, как они вдохновили Вулф на написание «Орландо», одного из самых известных, самых изобретательных и авангардных её романов. Я, разумеется, всё это знала и была хорошо знакома с текстом «Орландо». Я знала, что на его написание её вдохновили отношения с Сэквилл-Уэст, но я мало что знала о Вите. Так что можно сказать, что в проект меня привела Вирджиния, но именно Вита заставила меня в нём остаться, потому что я ничего о ней не знала, а она была фантастической женщиной. Для женщины, принадлежащей к аристократии, она вела невероятно прогрессивную жизнь. У неё был очень современный образ жизни и очень открытый, модернистский брак, а также весьма любопытный и раскованный подход к отношениям полов, сексуальности и тому подобному. Так что из-за интереса к Вите Сэквилл-Уэст я осталась в проекте, но привлекла меня к нему моя любовь к творчеству Вирджинии Вулф.

Это очень похоже на то, как Вирджиния видела Виту, ведь о других людях она писала довольно неловко, но когда речь заходила о Вите, она всегда упоминала о том, какая та красивая. В её словах, касающихся Виты, чувствовалось дружелюбие, и это всегда восхищало меня в их отношениях. Как вы думаете, что особенного она видела в Вите? И что увидели в ней вы?

Думаю, в каком-то смысле друг к другу их притянуло то, что обе они видели друг в друге качества, которых недоставало в них самих. Людей вообще часто притягивает друг к другу именно на этой почве. Вита вела жизнь очень вольную, свободную, в своих поступках она часто руководствовалась духом авантюризма. И она была очень чувственной, я бы сказала, земной. Вита Сэквилл-Уэст также оставила по себе память очень умелого садовода. То есть для меня она была кем-то вроде Кейти из «Грозового перевала», очень земной, хорошо чувствующей своё тело, очень сексуальной, любящей, ласковой, матерью с острым материнским инстинктом. А Вирджиния всё держала в себе. Думаю, причина в этом – точнее, в фильме мы исследуем именно эту причину, – и, возможно, это было одной из причин, по которым их так тянуло друг к другу.

А вот это отличие их характеров, как оно было отражено в их костюмах и в тех решениях, которые вы по их поводу принимали?

Ну, фильм вращается вокруг «Орландо», а роман «Орландо» – это своего рода биография Виты Сэквилл-Уэст, в которой не говорится о Вите напрямую. Когда я читала его, я понимала, что Вирджиния видела в Вите многообразие, она видела разные характеры, разных людей. Именно это её и увлекало – то, что она видела несколько личностей в одной женщине. И именно поэтому главный герой «Орландо» с течением времени меняется. Сначала это мужчина, потом женщина, затем снова мужчина, и он проносится сквозь время: действие начинается при дворе Елизаветы Первой, а заканчивается в 1928 году, когда Вирджиния Вулф и писала свой роман.

А что касается костюмов, над которыми прекрасно поработала наша художник по костюмам Лорна Муган, Вита в каждой сцене появляется в новой версии самой себя. Тогда как Вирджиния, которую завораживали искусство и одежда, которая любила красивые вещи, но её костюмы, то, какой мы её видим, её образ и силуэт в фильме не меняются. Она носит разные варианты одного и того же. А Вита каждый раз предстаёт новым человеком. Это как бы является отражением внешней жизни Виты, из костюмов о ней многое можно понять. А у Вирджинии внутренняя жизнь гораздо богаче и сложнее её внешнего вида.

Трудно было воссоздать тот мир? На мой взгляд, у вас очень удачно получилось. Всё было очень по-британски, очень современно, и в то же время я хорошо чувствовал ту эпоху, если вы меня понимаете.

Да. Ну, они были очень неординарными женщинами, и я понимала, что мне придётся применить нестандартный подход к созданию фильма. Поэтому вся музыка идеально соответствует тому времени. И мы очень внимательно подошли к памятным местам, где разворачивается действие. Например, к Чарльстон Фармхаус, дому Ванессы Белл, сестры Вирджинии Вулф, который сейчас является собственностью Национального фонда. Мы очень выразительно его показали. Конечно, сейчас всё выглядит не так, как было тогда, но мы скрупулёзно изучили все детали оформления и дизайна и воссоздали дом таким, каким он был в их мире. Но да, в визуальном отношении проект получился очень амбициозным. Мы снимали в Дублине и его окрестностях, в других местах. Мы воссоздали Чарльстон, мы даже в Лондоне в итоге много снимали. Да, мы задали невероятно высокую планку и постарались максимально приблизиться к их миру. Это не историческая драма в традиционном смысле, когда ты раболепно документируешь прошлое. Это наше видение прошлого, этим фильмом мы смотрим вперёд, мы обращаемся к современной аудитории, а не просто оглядываемся назад.

И вы сразу же громко заявляете об этом. Когда мы в первый раз видим Виту, вы громко включаете современную музыку, как бы говоря: «Смотрите, какая крутая женщина в клуб пришла», – типа того.

Да, в целом это так и есть. Но я считаю, что Вита и Вирджиния обе были невероятно передовыми женщинами. Они состояли в передовых браках, занимались передовой работой. Эссе Вирджинии о кинематографе – одна из причин, по которым я стала режиссёром. Её восхищало кино, она считала его потрясающим средством выражения, так как наблюдение за человеком с помощью камеры, с помощью механизма позволяет взглянуть на людей объективно, а до кино такой возможности никогда не было. Её невероятно вдохновляли новые технологии и новые способы заниматься творчеством. Так что они были очень передовыми людьми, и я понимала, что нам придётся задействовать такие элементы, как музыка и выразительный подход к дизайну, которые позволят установить контакт с современной аудиторией. В их отношениях, в их работе чувствовалось, что они не принадлежали своему поколению, они опережали своё время, поэтому и фильм должен был опережать своё время. Этим был продиктован выбор музыки, которая и для сегодняшнего дня звучит современно и даже отчасти новаторски. Именно этого я добивалась.

Вы пробовали разное звуковое оформление? Как вы пришли к этой концепции?

Ну, мой композитор, Изабель Уоллер-Бридж, совершеннейший непререкаемый гений, присоединилась к нам на очень ранней стадии, как и главы всех остальных цехов: Ноам Пайпер, мой художник-постановщик, Карлос Де Карвальо, оператор-постановщик – я всё делала с ними вместе. Я работаю в тесном сотрудничестве с другими и собираю себе команду на самых ранних стадиях работы. Поэтому визуальный язык фильма и его звуковой язык – это то, что мы создаём сообща в самом начале работы над фильмом. Так вот, я общалась с Изабель, когда писала сценарий, она приходила на репетиции.

Художник тоже приходил, и оператор иногда заглядывал. Так мы и начали вместе разрабатывать все языки, которые звучат в фильме, мы приступили к их созданию с самого начала.

Вы называете их имена, и я вижу, что многими цехами руководили женщины – это помогло работе над фильмом? И если да, то как?

Это даже забавно, но мои художник, оператор и монтажёр, то есть три моих ближайших соавтора, так уж вышло – мальчики. Но это чудесные, тонко чувствующие ребята, которые умеют сопереживать и делают всё, о чём я прошу, так что они меня полностью устраивают. Но в этом отношении пол не имеет большого значения. Главное, чтобы человек, с которым ты работаешь, был готов к сотрудничеству, открыт для новых идей, не тянул одеяло на себя и в первую очередь думал о том, что лучше для фильма. Мы все очень много работаем, и нам это нравится. Мы готовы работать с утра до ночи, потому что любим свою работу. Мои ближайшие соратники, с которыми я неоднократно сотрудничала, – мужчины, но это не преднамеренно. Изо, мой композитор – женщина, но опять же я не искала даму специально. Просто она восхитительна. Хотя можно сказать, что во главе этого проекта стояло много женщин: Айлин Аткинс, Кейти Холли, наш продюсер, я сама, Джемма, которая тоже выступила продюсером, Элизабет – в центре этого фильма действительно много сильных женщин.

Давайте поговорим о подборе актёров. Джемма присоединилась к проекту раньше вас.

Она и привела меня в него, да.

То есть Вита у вас была с самого начала. Не могли бы вы поподробней рассказать о подборе актеров на другие роли?

О, это такая радость. Мой ассистент по кастингу, Колин Джонс, был неотъемлемой частью этого процесса, без него бы я не справилась. Он с самого начала очень увлёкся сценарием и идеей фильма. А выбор актрисы на роль Вирджинии Вулф стал одной из самых интересных творческих задач в моей жизни, потому что Ванесса Белл, её сестра, в течение жизни написала несколько её портретов. И, кажется, на двух или трёх она изобразила родную сестру без лица, а ведь они были сами близкими людьми на свете. Думаю, этим она хотела сказать, что Вирджиния была человеком, которого практически невозможно запечатлеть. Поэтому выбрать актрису на роль такого человека невероятно сложно, но это и настоящее наслаждение. Мы с Элизабет так хорошо сработались и так сблизились, что мне уже трудно вспомнить, как я остановилась на ней. Она стала неотделима от своей роли и так помогла мне в работе, что я уже не могу представить себе этот фильм без неё.

Я увидела её в спектакле «Красный амбар» Королевского национального театра и была просто поражена её женской энергетикой, её силой притяжения. Она успокаивает всё вокруг себя, в ней чувствуется харизма. По-моему, она просто великолепна, такая умная, такая вдумчивая, и у неё очень богатый внутренний мир, сродни тому, что был у Вирджинии Вулф и о котором можно судить по её книгам. Я отправила Элизабет сценарий в четверг, а уже в понедельник она была у меня. Она ухватилась за проект обеими руками, проявив изрядное мужество. Главным образом я выбрала именно её благодаря нашим первым продолжительным беседам. Мы готовы были говорить часами: о ней, о смысловом наполнении фильма – обо всём. Человек может привлечь тебя как актёр, но если между вами не возникает внутренней связи, то вы не задержитесь вместе надолго. Такая связь возникла у меня и с Джеммой тоже.

И хотя выбирала её не я, я не могу представить никого другого в роли Виты. Джемма, безусловно, чудесная актриса. Конечно, она перевоплощается, но, мне кажется, у неё есть и немало общего с Витой. Все потомки Виты и те, кто знал её лично, говорят о том, что она окружала заботой всех, кто был с ней рядом. Возможно, её образ романтизируют, но в целом, когда она уделяла кому-то внимание, человек чувствовал, что его готовы выслушать. Рядом с ней люди чувствовали себя на многое способными, сильными, особенными. А по своему опыту дружбы с Джеммой я знаю, что она такая же. Поэтому, когда она принесла мне сценарий и сказала, что хочет сыграть Виту, я изучила персонаж и поняла, что Джемма идеально подходит на эту роль. Она именно такая, какой описывают Виту её потомки: она всегда выслушает, рядом с ней ты чувствуешь свою уникальность. В общем, несмотря на то что на роль её утверждала не я, я сразу обратила внимание на схожесть черт их характеров.

Вы всё время говорите о Ванессе и Вите, и у меня возник вопрос: вы читали книгу «Ванесса и её сестра»?

Нет, не читала.

Отличная вещь. Это вымышленные письма, которые Ванесса…

Да, я слышала о ней, да-да-да.

Я вспомнил про неё, потому что письма играют очень важную роль в вашем фильме. Они, разумеется, взяты из напечатанных ранее документальных сборников. Но не могли бы вы рассказать о своём личном отношении к этим письмам? Почему вы решили, что без них фильм будет неполным?

Ну, пьеса Айлин Аткинс состоит из писем с перебивками, так что изначально эта идея принадлежит Айлин, то есть письма с самого начала должны были стать неотъемлемой частью фильма. И потом, роман между Витой и Вирджинией легче всего проследить по их переписке. Вита часто уезжала, так как её муж, Гарольд Никольсон, был дипломатом. Порой она отсутствовала по несколько месяцев кряду, поэтому письма стали своего рода проводником их романа. Обе они писательницы и поэтому старались перещеголять друг друга в эпистолярном жанре. Вот почему в фильме письма стали стержнем, на который уже нанизывалось всё остальное. Но корреспонденцию трудно перенести на экран. Письма предназначены для чтения, это нечто очень личное. Поэтому я постаралась сделать всё, чтобы то, как мы их оживили, стоило похода в кинотеатр. Перенося их на экран, ты должен дать публике нечто такое, чего она не получит, если просто прочитает их, оставшись дома. Я добивалась того, чтобы люди не пожалели о потраченном на поход в кино времени.

А способ, которым я решила снять эти сцены – как прямое обращение, ломающее четвёртую стену, немного не в фокусе, отчего они кажутся не вполне реальными, – этот способ я выбрала в попытке дать публике почувствовать, каково это – находиться по ту сторону письма, быть его получателем, когда Джемма или Элизабет смотрят через объектив прямо тебе в глаза и соблазняют тебя мастерством своего стиля.

А ведь добиться такого эффекта непросто, правда?

Да, конечно, это очень непросто, ведь их слова были предназначены для того, чтобы их прочли. Но от этого задача становилась только ещё более увлекательной: «Как мне передать эти слова визуально?»

И последнее: если обобщить, о чём вы хотели рассказать этим фильмом? Понятно, что пьеса вас ограничивала. Вы с лёгкостью могли бы долго развивать и параллельные сюжетные линии, например, линию отношений Виты с Ванессой.

Да, безусловно, это поразительные женщины. Можно снять несколько фильмов о разных отрезках их жизни.

Вот мне и любопытно, как вам удавалось держать себя в рамках при наличии таких самобытных второстепенных персонажей?

Боже, да, соблазн был велик. Но не отвлекаться мне помогала вся моя команда, люди, с которыми я очень близка, с которыми я постоянно работаю, люди, на которых я могу положиться, зная, что они не исчезнут, вдруг нырнув в кроличью нору. Отношения Ванессы Белл и Дункана Гранта – очень увлекательная тема. А Адам Джиллен и Эмиральд Феннелл, которые их сыграли, – очень одарённые актёры. И мне всегда хотелось сделать больше, я писала новые сцены, а мой редактор мне: «Не пиши, мы всё равно это вырежем». А я: «Но это же так интересно!» Первый вариант сценария, который я прочитала Айлин, охватывал куда больший временной отрезок, около двадцати лет, то есть весь период их дружбы.

Я читала его и, когда дошла до периода написания «Орландо», поняла, что наш фильм должен быть именно об «Орландо», о том, как зародился этот роман, именно об этом отрезке их жизни. Такой была моя инстинктивная реакция на самый первый черновик сценария. Я не могу сказать, что конкретно подвело меня к принятию такого решения, просто сработал инстинкт. Мне кажется, это тот самый момент, который наложил самый глубокий отпечаток на всю их дальнейшую жизнь и на их отношения друг с другом. Он стал центром нашего фильма, и мы дисциплинированно построили сюжет вокруг него и этим ограничились, хотя их отношения продолжались ещё очень долго, до самой смерти Вирджинии Вулф.

И даже после неё в каком-то смысле, потому что, насколько я знаю, она потом ещё встречалась с Ванессой, и они много говорили о Вирджинии.

О да, они не исчезли из жизни друг друга. И даже сейчас их потомки с обеих сторон знают друг друга, дружат, видятся. Так что, видимо, их связывали очень прочные отношения, раз их эхо не смолкает уже несколько поколений, и мне ещё предстоит снять об этом фильм.

Вы думаете, они были первыми представителями богемы?

Интересный вопрос. Не уверена, что они стали архетипом всей богемы, но я, безусловно, считаю, что их образ жизни был невероятно передовым, даже для нашего времени, и поэтому я думаю, что их отношения, жизнь, которую они для себя выбрали, может многому нас научить о будущем. Вешать на них тот или иной ярлык бесполезно, но они определённо опережали своё время в том смысле, что очень много времени уделяли творчеству и были очень добры друг к другу. И я надеюсь, что у нас получился фильм о людях, которые были честны во всём, которые отдавались творчеству страстно и романтично и при этом относились друг к другу очень бережно. А это, по-моему, чудесный посыл.