Разговор с Ланой и Энди Вачовски и Томом Тыквером

Актеров в вашем фильме временами непросто узнать. Расскажите, как вы работали с гримом?
Энди Вачовски: Гримом у нас заведовали Дэниел Паркер и Джереми Вудхед. С Вудхедом мы сотрудничаем уже очень давно, и он настоящий гений. А с Паркером нас познакомил наш друг Джеймс МакТиг, который работал с ним на «Вороне». Например, в сценах, где Хью Грант играет пожилого человека, на грим ежедневно уходило по 7 часов, и это не считая бесконечных проб на начальном этапе.
Лана Вачовски: О гримерах не принято много говорить, а ведь их работа частенько оказывается самой трудоемкой. Они часто уходят домой последними, потому что по завершении каждого съемочного дня грим с актеров надо снять, или вынуждены приходить часам к трем утра, чтобы подготовиться к съемкам в девять.

Важная составляющая вашего фильма – идея, что все люди являются частью большого целого, и каждое действие отдельного индивида неминуемо влияет на кучу всяких вещей. А что было бы, если бы герои в решающие моменты действовали по-другому? Например, один из персонажей Тома Хэнкса проигнорировал пророчество, ситуация слегка изменилась, но глобальный расклад остался прежним. Насколько вообще важны действия отдельных людей для этого большого целого?
Энди Вачовски: Сложный вопрос…
Лана Вачовски: Наш фильм скорее приглашает зрителя самого задуматься на эти темы, задуматься о парадоксах, поверить или не поверить в то, что жизнь является частью чего-то большего, а все твои решения так или иначе влияют на становление мира будущего. Каждый волен выбирать сам, верить ему в это или нет. Как говорит другой герой Хэнкса: «Эту силу человечеству еще только предстоит понять, как в свое время теорию относительности». Понять себя как часть мира, механизм взаимодействия с ним. По-моему, в России эти вопросы сейчас актуальны как нигде. У вас происходит масштабное переосмысление собственной идентичности в масштабах страны. Встают все эти вопросы вроде «чем должно заниматься правительство?», «каким оно должно быть?» И чтобы вы в итоге не решили, мне кажется, вы станете лучше осознавать себя как целое.

Насколько ваш фильм является продуктом своего времени? За последний год по всему миру прокатилась волна революций…
Лана Вачовски: Трудно сказать. Вряд ли связь такая прямая, но если бы мы сняли этот фильм двадцать лет назад или двадцать лет спустя, он точно был бы другим. В произведении искусства всегда есть некая сущностная составляющая, созвучная времени. Чтобы его понять, надо понять время, в которое оно создано. Но есть и обратная зависимость. Мы рождаем произведения искусства, когда мир к ним готов. И когда говорят, например, «мир не был готов к кубизму» – это глупость. В конце концов, мир его и породил.
Энди Вачовски: В фильме мы много говорим про последствия тех или иных действий. Взять хотя бы нас с вами. Мы находимся в этой комнате в результате целой цепочки совпадений.
Том Тыквер: Наш фильм – бескрайнее поле для подобных размышлений, и это здорово. Но что нас действительно покорило в материале, так это нелинейность повествования. Конец одного вдруг становится началом другого и наоборот. Все эта запутанная взаимосвязь прошлого с будущим она ведь влияет на восприятие. Помимо собственно сюжета в «Облачном атласе» полно всяких субъективных деталей, едва уловимых домыслов, которые тем не менее чувствуются, переживаются. Ведь с определенной точки зрения будущее влияет на нас не меньше, чем прошлое. Неслабо ответил, правда? (Все смеются)

У некоторых персонажей есть родимое пятно в виде кометы. Это один и тот же герой и его перерождения? Ведь каждый раз именно он совершает что-то героическое.
Лана Вачовски: В каком-то смысле да. Можно назвать это спиритической интерпретацией, можно кармой. Комета символизирует некое пограничное состояние, возможность персонажа поучаствовать в становление лучшего мира. Конечно, если у него в решающий момент хватит мужества. (Лана показывает точно такую же комету у себя на руке) Ведь неважно, кто вы – продавец в Макдональдсе или президент страны – мы творим будущее сообща.