«Евгений Юфит: небольшая ретроспектива». Так незатейливо назывался показ фильмов отца-основателя некрореализма в Нью-Йорке, в «Антолоджи филм аркайвз» - киноцентре, специализирующемся на авангардном и экспериментальном кинематографе всех времен и народов.

Куратор программы Маша Годованная включила в нее самую известную, правда, в очень узких кругах, среднеметражную ленту Юфита «Папа, умер Дед Мороз» (1991), а также «Деревянную комнату» (1995), «Санитары-оборотни» (1984), «Рыцари поднебесья» (1989), «Дровосек» (1985), «Вепри суицида» (1988), «Весна» (1987).

«Санитары-оборотни» - первый из фильмов Евгения Юфита, в котором проявились эстетика некрореализма и черный юмор«, - говорится в аннотации к программе. »Медитацией по поводу сложных, переменчивых отношений между кинотворцом и предметом его интереса, притчей-предостережением художникам, слишком увлекающимся своей темой«, назвала »Деревянную комнату« американская киногазета »Вэрайети«.

Легендарный идеолог и практик американского киноавангарда Йонас Мекас, основатель »Антолоджи филм аркайвз«, сказал после показа: »Я думаю, то, что мы увидели, очень хорошо«. В устах Мекаса, скупого на комплименты, это наивысшая похвала.

Зрители с интересом расспрашивали организатора показа Машу Годованную о творчестве Юфита, о том, как он начинал, кто его учителя, как его принимают в России. Во время демонстрации »Папа, умер Дед Мороз« пленка порвалась, и фильм показывали частями по 10 минут с 3-минутными перерывами на перезарядку. Но никто не ушел из зала.

Во время пребывания Евгения Юфита в Нью-Йорке мы встретились и побеседовали с ним.

- Вопрос простой и сложный: что такое некрореализм?

- В середине 80-х годов в Санкт-Петербурге сформировалась группа художников, поэтов, писателей, кинорежиссеров - всех, кто был связан с экспериментом, андерграундом. Тогда все было нелегально, выставки проходили подпольно в домах культуры. Перестройка только начиналась. Идеологическая цензура была снята только в 1987 году. Движение некрореализма строилось на столкновении противоречий. Некро - это отсутствие жизни, а реализм - ее присутствие. Нет четкого определения некрореализма, это лишь слово, ярлык.

- А это вы придумали термин?

- Придумал я. В наших произведениях присутствует тема смерти. Но мы натуралистично смерть не показываем. Это философские размышления, ассоциативные построения. В моих фильмах нет ясного сюжета. Это свободные импровизации, полет фантазии. В них есть проявления социальной действительности и влияние немецкого экспрессионизма и французского сюрреализма 20-х годов. Немое кино того периода меня очень притягивает и интересует. Мои фильмы тоже черно-белые. Звук и цвет, появившиеся позже, сузили, на мой взгляд, диапазон художественного творчества. Немое кино, без звука и цвета, имеет значительно больший художественный потенциал. К видео я отношусь достаточно скептически. Для меня это не более чем информация.

- А как на вас повлиял Ленинград-Петербург? Я знаю, что магия этого города оказала воздействие на самый широкий спектр авангарда - от поп-механики до Митьков…

- Дух Петербурга сильно отличен от московского. Петербург всегда тяготел к более экстравертному авангарду. Некрореалисты сотрудничали с Курехиным в течение 10 лет, делали совместные шоу. И с Митьками у нас были дружественные отношения. Во Дворце молодежи проходили ежегодные выставки товарищества экспериментального искусства, в которых участвовали представители андерграунда. В Клубе-81 показывались фильмы, выступали поэты и писатели. Середина 80-х - подъем, пик энтузиазма, борьбы с цензурой, репрессиями. Совместное существование в подполье во многом цементировало художественную среду. Потом, когда давление спало, многие группы развалились.

- Ваша личная биография как-то повлияла на то, что вы сосредоточились на достаточно мрачной стороне существования?

- Я не могу согласиться, что эта сторона мрачная. Напротив, отторжение мрачного приносит радость и веселье. Смерть в некрореализме не натуралистична, в ней нет ничего отвратительного. Нет ни выстрелов, ни убийств, ни крови. Это гротеск, пародия, черный юмор. Циничное отношение к своей жизни вообще присуще русскому менталитету. Интересный коктейль, который никто прежде не делал. По натуре я достаточно веселый человек. У меня всегда была страсть к черному юмору, к анекдотам.

- Публика адекватно воспринимает ваш черный юмор?

- Я никому не навязываю свою точку зрения. Мои фильмы свободно ассоциативны. Каждый зритель воспринимает их в силу своего интеллекта, эстетического опыта, психологических качеств. Он может и смеяться, и плакать. В зависимости от настроения или погоды те же самые люди, которые смеялись, начинают плакать или раздражаться.

- Выбор тем, персонажей, реалий, допустим, санитаров-оборотней или ученых, проводящих странные секретные эксперименты, - откуда это? Может, вы в свое время начитались книжек про майора Пронина?

- Я не стараюсь анализировать, что откуда берется. Про майора Пронина я не читал. Конечно, повлияли впечатления детства. Кроме того, я интересовался сайенс-фикшн, советской и американской фантастикой 50-х годов.

- Вы имеете в виду фильмы типа »Вторжение похитителей тел« /Invasion of Body Snatchers/? Фильмы класса B и C?

- Да-да. Возьмите еще классические немые фильмы Фрица Ланга - »Метрополис«, »Завещание доктора Мабузе«. Очень странный коктейль.

- Вы отец движения. А есть у вас последователи, так сказать, когорта некрореалистов?

- В этом движении за последние десять лет задействованы десятки, а может быть, и сотни людей. Но я цементирую все движение.

- У вас общество типа масонского или как Союз кинематографистов?

- Жесткой структуры нет. Как в моем кино, все свободно. Никаких формальных взаимоотношений.

- К вам приходит режиссер и говорит: »Я некрореалист«. Показывает свой фильм. А вы ему: »Нет, иди прочь, это не некрореализм«. Существуют ли опознавательные знаки движения?

- Существуют, и достаточно простые. Свободно-ассоциативное прочтение того, что вы видите. Элементы черного юмора, комедии абсурда. Приоритет изобразительной природы кинематографа над рассказом. Стремление к чистому кинематографу.

- Я почти уверен, что под вашими словами подписались бы сторонники »Догмы«, последователи Ларса фон Триера. Они тоже за чистый кинематограф…

- Согласен. Под идеей чистого кино подписался бы любой режиссер авангарда 20-х годов, 60-х годов. Но если говорить об отличиях, в моем творчестве очень сильно присутствуют элементы черного юмора и социальные мотивы российской действительности, под которыми фон Триер подписаться не может. Это моя индивидуальность.

- Не возражаете ли вы, когда ваше творчество характеризуют как стеб?

- Я ориентирую свои фильмы на любого зрителя, на любой диапазон
восприятия. Элементы черного юмора, комический гэг простой зритель может назвать стебом, а более искушенный зритель проанализирует и назовет иначе.

- Есть люди, которые считают, что ваше кино непрофессионально. Дрожащая камера, тусклое изображение, сюжетная невнятица, косноязычие. Они говорят: »А может этот режиссер сделать нормальное жанровое кино?«.

- Последняя моя картина »Серебряные головы« - компромисс между жанровым, сюжетным кино и авангардом. Есть разработанные персонажи, актерские характеры. Если поставить задачу сделать жанровое кино, я бы с ней справился. Другое дело, что на данный момент мне это неинтересно. Это не мое.

- Александр Сокуров и Олег Ковалов. Два питерских режиссера, работающих тоже в маргинальной зоне. Как вы относитесь к их творчеству?

- У Сокурова мне очень нравится фильм »Камень« 1991 года. Он снят в призрачной экспрессионистической манере. Изобразительно я его оцениваю очень высоко.

- А я, грешным делом, подумал, что он вам нравится как некрореалисту, потому что там Чехов вылезает из могилы…

- Это совершенно не так. Я воспринимаю этот фильм в отрыве от сюжета… Что касается Ковалова, он пытается сымитировать немецкий экспрессионизм. Это сознательно-аналитическая работа. Я же питаюсь более зыбкими, более неопределенными впечатлениями.

- Вы ходите в кинотеатры? Смотрите нормальное кино?

- Если вдруг попадается по телевидению, я какое-то время выдерживаю.

- Но в кино ходите? Может быть, по принципу »врагов надо знать«…

- У меня нет врагов. Для меня то кино - просто другой полюс, такой же, как ядерная физика. У меня нет никакого раздражения и антагонизма.

- А удовольствие вы можете от того кино получать?

- Режиссеру вообще очень сложно получать удовольствие от кино. Начинаешь сразу анализировать, как сделано то или это.

- Как воспринимают ваши фильмы в Америке, какая реакция?

- Реакция, как и в России, противоречивая. Часть публики эмоционально реагирует. Часть - недоумевает. В Германии, где я делал много показов, аудитория более холодная. Лучше всего воспринимают в Голландии и России. В Музее современного искусства в Нью-Йорке, где я показывал свои фильмы в 1997 году, процентов 30 зала были русскоязычные зрители. Они эмоционально воспринимали фильмы, смеялись, аплодировали. Какая-то женщина вскочила, стала на меня орать, зачем я такую дрянь сюда привожу, позорю нашу Родину.

- А что вы ей ответили?

- Наша Родина - Земля (смеется).

- У вас постоянная съемочная группа?

- Состав группы частично переходит из картины в картину. Все понимают
друг друга. Так легче работать.

- Каковы бюджеты фильмов?

- Бюджеты очень маленькие. Очень многое, в том числе техника, идет бесплатно. Часть оборудования я беру у своих знакомых, в каких-то учреждениях. Неизбежные затраты - это пленка, ее проявка, транспорт, минимальные гонорары актерам. Многие готовы работать бесплатно: это интересно и весело. Нет ощущения занудства.

- Никакого метода Станиславского…

- Метод есть, но другой.

- Прозаический вопрос: можно ли прожить на дивиденды от некрореализма?

- Я рекламные клипы не снимаю и в офисе не сижу. На данный момент пока удается прожить.

- Какие у вас дальнейшие планы?

- Я уже снял процентов 50 для новой картины. Рабочее название »Коснись меня, молния". Она более поэтична. Действие происходит на фоне девственной природы средней полосы России…

- Шаг к Евгению Матвееву, чуть-чуть?

- Я недосказал. Это условный мир главной героини, антрополога, сфера ее интересов - происхождение человека. Она выдвигает свои радикальные гипотезы происхождения человека, не находящие поддержки в научном мире. Окружающая ее природа - иллюзорный мир, куда она хочет вернуться. Как всегда в моих фильмах, концовка неопределенная. То ли героиня попала в мир своих грез, то ли сошла с ума, то ли что еще.

Текст: Олег Сулькин