-- Говорят, что у вас с Клуни и Питтом есть некое «общество взаимного восхищения».

Суинтон: Я работаю над тем, чтобы во всех моих контрактах оговаривалось обязательное присутствие Джорджа Клуни. Трудно, но я пытаюсь. Пока что я добилась утешительного приза: по контракту, в каждом моем фильме должен быть Брэд Питт. А с Клуни у нас есть общая цель – когда-нибудь сняться в фильме, где мы для разнообразия говорим друг другу приятные слова. Ну, хотелось бы.

-- Все в этом фильме считают себя частью громадного международного заговора. Это такой способ посмеяться над вашингтонским климатом?

Джоэл Коэн: Мы как бы хотели снять шпионское кино. Не то, чтобы у нас получилось именно оно. В общем, мы не планировали описывать Вашингтон. Это фильм о конкретных персонажах. Но когда вы снимаете такие штуки, нужно быть очень точным во всем, что касается места действия.

-- А музыка к фильму тоже шпионская?

Итан Коэн: Картер написал музыку ко всем нашим фильмам. На этот раз он появился на очень ранней стадии проекта и сказал, что хотел бы слышать в саундтреке очень много перкуссии. А мы как раз хотели что-то громадное и многозначительное, важно звучащее, но абсолютно бессмысленное.

Джоэл Коэн: Мы думали, что наши персонажи считают, по какой-то странной причине, что они внутри шпионского фильма. И композитора тоже нужно ввести в заблуждение.

-- Вопрос к актером: насколько жестко вас ограничивал сценарий? Многое ли приходилось добавлять от себя?

Суинтон: Вообще-то это братья Коэны. Когда работаешь с ними, не забалуешь. Сценарий крепок, как скала, работает, как часы, это настоящая игрушка. Приходишь, играешь в нее, уходишь домой. Как это можно улучшить? Что там можно добавить от себя?

Малкович: Мне было очень приятно работать с этим сценарием. Улучшать ничего не надо было. Просто идешь и работаешь. Есть причина, по которой у футбольного поля есть границы. Есть миллион способов написать хороший сценарий в этих границах, а потом просто прийти и сыграть его.

-- Расскажите, как вам работается с братьями Коэнами? Брэд Питт отделался двумя словами: короткие дни.

Суинтон: И правда, очень короткие дни, время летит незаметно. Все время смеемся, просто неприлично ржем, как ослы, прямо во время дублей, со мной никогда так не бывало раньше.

Джоэл Коэн: Никогда не забуду одну сцену из «Фарго» /Fargo/ (1996), где Стив Бушеми продирается сквозь снег, чтобы зарыть чемодан с деньгами, и все время проваливается по пояс. Я думаю, что даже в окончательном монтаже слышно, как мы над ним ржем.

Итан Коэн: Мы оставили этот звук, потому что мы подумали что, это классно звучит, как будто Стив тяжело дышит.

Малкович: Cреди прочего, меня восхищало то, что я работал с людьми, которые получают от всего этого реальное удовольствие. У Коэнов очень спокойная съемочная площадка, всем все в удовольствие. Поскольку их двое, от них ничего не ускользает. Они все видят, замечают, комментируют. Я думаю, что Тилда и остальные актеры согласятся, что бывает, целыми днями думаешь: «интересно, а режиссер вообще видел этот дубль? Он хоть какой-нибудь дубль видел?» И довольно часто ответ – нет.

-- Кстати, Джон, вы целые километры драмы проезжаете на одном неприличном слове на букву «F» Как вы относитесь к использованию сквернословия в кино?

Сквернословие, особенно слово на букву «F», конечно не так выразительно, как ля-ля-ля, но все же невероятно выразительно. Оно может значить что-то, или ничего, или все что угодно посередине. Всегда приятно черпать из этого источника.

-- Последний вопрос братьям Коэн: у вас есть общий мотив. Какие-то дураки хотят получить нечто, что они не получат. Из-за них начинается череда ужасных событий – взять хотя бы «Фарго». Это потому, что миром управляют идиоты?

Итан Коэн: Я не комментирую посторонних. Вся эта глупость – наша темная сторона, которую мы не одобряем. У каждого из нас есть внутренний дурак. Это отличная пища для историй.

Джоэл Коэн: Мы уже говорили, мы думаем об этом в очень узком контексте. Мы садимся, сочиняем историю, потом думаем о персонажах. Все это предопределено историей. И поэтому это забавно. Понятно, что потом находятся люди, которые хотят встроить наши истории в более широкий контекст, но мы об этом так не думаем.