It's free real estate: рецензия на фильм «Вивариум»

Джемма и Том — молодая парочка, задумавшая купить уютный дом. По рекомендациям друзей они заезжают в офис одной компании, где их встречает тощий человечек в дурацком костюме и с зализанной причёской. Его настойчивость вынуждает их поехать и посмотреть новостройки в районе Яндер, но по приезде они получают не совсем то, чего ожидали. Однообразные зелёные домики, будто бы созданные с помощью нехитрого алгоритма «Ctrl + С», «Ctrl + V», образуют гигантские кварталы, упирающиеся в горизонт.

В одно из таких зданий риелтор и заводит Джемму с Томом. Не сказать, что внутри обстановка другая: в холодильнике безвкусная гостевая клубника, на стенах — рисунки в рамках этого же домика под номером 9, а вся мебель, кажется, была позаимствована из реквизита лощёных рекламных роликов о продаже имущества. Здесь их тощий человечек и оставляет одних. Просто берёт машину и уезжает, пока парочка рассматривает рафинированные декорации их нового семейного гнёздышка. Выбраться из Яндера невозможно: куда ни иди, вернешься к цифре 9, гордо красующейся на лачуге; бензина в машине нет, а на связь с остальным миром выйти не получается. Единственный вариант — жить среди тошнотворных зелёных построек и каждый день сооружать новый план по возвращению в цивилизацию.

Концептуально «Вивариум» легко сравнить с, например, недавно вышедшей «Платформой». Оба фильма — герметичные триллеры, разворачивающиеся в условно замкнутых пространствах и демонстрирующие изменения человеческой личности в нечеловеческих (или в случае «Вивариума», напротив, чрезмерно человеческих, обывательских) условиях. Оба фильма — как одна большая аллюзия на нечто социальное. Причём аллюзия довольно выпуклая, понятная любому: в случае испанского революционного эпоса о фантастической тюрьме — на неравенство в обществе. Другое дело — фильм талантливого ирландца Лоркана Финнегана, выстрелившего малобюджетным дебютом «Без имени», где парочка постепенно сходит с ума в страшном лесу.

Его интересуют проблемы не только социальные, но и биологические. В начале фильма есть две ключевые сцены: первая — где птенец кукушки вылупляется в чужом гнезде и убивает своих «сводных» родственников, вторая — когда Джемма на одном из уроков в школе просит детей притвориться деревьями. Хоррор «Вивариума» не только в простом подсознательном страхе, который испытывают два главных героя. Речь, конечно, об обывательском ужасе оказаться заложником лживых декораций, безвкусной жизни, полной обязательств и цикличных действий. Так одна из их фобий воплощается в жизнь довольно скоро: на пороге нового домика окажется коробка с младенцем, вырастающим в подростка буквально за несколько недель. Но всё-таки Финнегана интересует нечто более сложное. Как минимум — из чего вообще образуются закономерности жизни. То, как мы существуем и обустраиваем быт, — механизм биологический или социальный? Продукт нашего животного начала или навязчивая мысль, продиктованная рекламой, обществом, государством, наконец?

Может быть, это и звучит занудно, но во вселенную «Вивариума» встраивается как нельзя органичнее. Как сделать фильм о плене неестественной жизни? Очевидно, максимально неестественно во всех отношениях. Компьютерные домики в районе Яндера и их обстановка в духе апартаментов Барби — не самые эффектные детали. Есть, например, мультяшные облака, вечно орущий, как закипающий советский чайник, ребёнок (а ещё вне зависимости от возраста он говорит голосом взрослого) и много другой абсурдистской чуши. Эпизодами «Вивариум» с его смешением декораций зловещей обывательской глубинки и сюрреалистических вставок напоминает работы Дэвида Линча. Впрочем, ни о каком эпигонстве речи не идёт: безумие в работе Финнегана более упорядоченное, даже рационализированное.

Вообще для фильма, в который можно запихнуть дерзких откровенных сцен на каждые пять минут, «Вивариум» поразительно сдержан. Том и Джемма окружены абсурдистской обстановкой, но и с ней, как и со всяким бытом, начинают свыкаться. Каждодневное копание пластилиновой земли киркой и лопатами в надежде найти что- то под участком для Тома превращается в обыденность и в своего рода типичную работу, а мальчишка-монстр — в катализатор для подсознательного материнского инстинкта Джеммы. Здесь ценно даже не то, что съёмочная группа создаёт оригинальные абсурдистские декорации, а то, что этими образами не злоупотребляет и уж тем более их не эксплуатирует для шок-эффекта. Чем меньше в «Вивариуме» по- хорошему дурных сцен, тем сильнее каждая из них, присутствующих в фильме, пробуждает все социальные страхи.

В принципе, весь экзистенциальный ужас обывательской жизни уже был заключён Мальвиной Рейнольдс в песне Little Boxes. Мысль о том, что главная проблема современного рафинированного быта — в его цикличности (и не только в том смысле, что каждый день похож на другой, а в наследственности), пожалуй, окажется постарее самого кино, но в «Вивариуме» Финнегану удаётся в общих чертах лаконично объяснить парадокс связи биологического и социального. Что было раньше: яйцо или курица? Скорее риелторы и новые стулья из IKEA.