Рецензия на фильм «Ромео и Джульетта»

Две равно уважаемых семьи в Вероне, где встречают нас событья, ведут междоусобные бои и не хотят унять кровопролитья. Друг друга любят дети главарей, но им судьба подстраивает козни, и гибель их у гробовых дверей кладет конец непримиримой розни.

Как экранизировать «Ромео и Джульетту», если вы – итальянский режиссер с международными связями? Решение лежит на поверхности. Арендуете несколько старинных улочек (благо что в Италии они на каждом шагу), заказываете костюмы в стиле эпохи Возрождения, находите англоязычных актеров, подходящих по возрасту и таланту, и вот вам эталонная «Ромео и Джульетта». По которой, как по камертону, должны настраивать свои постановки режиссеры-экспериментаторы, переносящие действие шекспировского шедевра то в современную Америку, то в мир садовых гномов, то в Китай и Японию.

В 1968 году по этому пути пошел Франко Дзеффирелли, и его картина до сих пор остается одной из лучших экранных версий легендарной пьесы. Теперь свою версию «Ромео и Джульетты в реалистичных костюмах и декорациях» представил публике Карло Карлеи, не бесталанный, но и не выдающийся итальянский постановщик. К сожалению, его фильм страдает от трех существенных проблем. Одна из них унаследована от Дзеффирелли, а две другие – «инновации» режиссера.

Во-первых, шекспировские пьесы писались в расчете на постановочно бедный и насквозь условный театр. Когда актер из труппы «Глобуса» произносил цветистый монолог на почти пустой сцене, мощь и возвышенность шекспировского языка переносили зрителей в параллельное измерение, в мир художественной фантазии. Напротив, когда умирающий в кадре персонаж, лежащий на реальной улице в реалистичном наряде и истекающий правдоподобной кровью, выдает выверенные, мастерские вирши, это начисто лишает сцену убедительности. Шекспировская эстетика сталкивается с эстетикой исторического кино, и никто от этого не выигрывает. И чем реалистичнее постановка, тем острее этот конфликт и тем слабее оказывается фильм. Картина Карлеи тому нагляднейшее подтверждение. Особенно в контексте современного кино, где даже в совершенно «опереточных» лентах никто не разговаривает стихами. По крайней мере Дзеффирелли снимал в эпоху, когда театральность на экране была обычным делом.

Проблема номер два – сценарий Джулиана Феллоуза, создателя «Аббатства Даунтон». Британец не только сократил и упростил зубодробительные шекспировские пассажи (это нормально – Шекспир «как есть» для нынешнего англоязычного зрителя сложноват), но и «исправил» сюжет. Например, фильм Карлеи совершенно иначе, чем у классика, объясняет, почему Ромео не получил письмо о том, что Джульетта лишь притворяется умершей. Заметно лучше или хуже картина от этого не стала, но, если стремишься к созданию «эталонной» ленты, зачем искажать сюжет, который начитанные люди знают наизусть? Зачем заменять шило на мыло, раздражая пуристов и не привнося никаких художественных новшеств?

Все вышесказанное, однако, можно было бы простить, если бы Карлеи не промахнулся с кастингом. Хейли Стейнфилд из «Железной хватки» – не Джульетта. Она не выглядит как девушка, которая обращает на себя внимание, когда заходит в зал, наполненный разодетыми молодыми людьми. А для сюжета пьесы это критично. Правда, роль Джульетты не принято поручать сногсшибательным моделям. Но в лице героини должна быть «изюминка», оправдывающая первую реакцию Ромео и его позднейшие подбалконные восторги. У Стейнфилд же этой изюминки нет. А так как все молодые мужчины в картине – писаные красавцы (привет, «Сумерки»!), на их фоне девушка предстает «гадким утенком» без признаков лебедя. Что еще хуже, актриса смотрится на свои реальные 14 лет, и от ее отношений с 20-летним Ромео (Дуглас Бут) попахивает педофилией. Да, Шекспир прямо указывает возраст главной героини. Но за 400 лет нравы изменились. И когда сейчас дотошно следуешь шекспировскому тексту, «Ромео и Джульетта» заходит на территорию «Лолиты». А это уже совсем другая классика.