Рецензия на фильм «Люди Икс: Последняя битва»

Пока неизвестно, пойдет ли на пользу "Возвращению Супермена" /Superman Returns/ (2006) то, что Бретта Рэтнера заменил Брайан Сингер, но то, что на "Людях Икс: Последней битве" /X-Men: The Last Stand/ (2006) Брайана Сингера заменил Бретт Рэтнер, уже пошло. С этим могут не согласиться фэны комиксов, всему на свете предпочитающие стремительное развитие действия, потому и не читающие книг.  Примерно так же триквел "Терминатора", не отрицая предшественников, перевел сюжет в другое качество стиля.

"Люди Икс: Последняя битва" начинаются зачем-то с предыстории. Мутанты лишь обнаружились, школа только открылась, Ксавье и Магнито еще друзья и шалят при случае. Потом, после паузы, опять не случилось борьбы хорошего с лучшим, и долго демонстрируется, как мутанты приняты обществом, в правительстве США уже действует госсекретарь по делам их, сам такой же (волосатый и синенький), Магнито в подполье, Ксавье думает о преемнике, Росомаха дает уроки выживания, Циклоп страдает по погибшей Феникс, Мистик находится под арестом. В больничке бывшей тюрьмы Алькатрац сидит мальчик, совсем еще ребенок, и, чего он там сидит, тоже долго непонятно. Но даже когда выяснится, кто, кого и за что на сей раз будет бить ключами по голове, это не приведет к открытому конфликту почти до самого конца. Снова будут идти оговорки и недомолвки о том, как на этот "ключик" реагирует каждый из известных нам мутантов. Практически только последние полчаса – вихрь событий, когда маховик наконец раскрутился, цепочки заработали, всех повязали, случился взрыв, и наши побеждают, хотя и не без потерь.

Повторяю, часть публики в лице фэнов может так и не понять, "а зачем это все так долго", хоть и она получит свою дозу удовольствия. Как Ангел впервые взмахнул крылами и простер их над городом – у всего кинотеатра "Октябрь", грубо говоря, в зобу дыханье сперло. Что творила Мистик на допросе и вообще вся линия Ребекки Ромэйн, которую наконец даже показали, в чем мать родила, передислокация моста Золотые ворота, финальная ударная волна от Фамке Янссен и даже милые мелочи – Семь Симеонов в одном флаконе, погоня Джаггернаута за Каллисто, проходящей сквозь стены – все это чистая радость от сказочных спецэффектов, "ряд волшебных изменений милого лица". К тому же спецэффекты в триквеле стали более естественны. В отличие от Сингера Рэтнер старается не настраивать "футуристических декораций", а по максимуму работать над природой – над реальными лесами, горами, реками и буераками. Почти ничего больше не кажется нарисованным, мутанты вступают в жизнь. Но в любом случае волшебство присутствует в каждом кадре: это больше не "четверной лутц", к которому фигурист полпрограммы готовится, а физический закон.

Тем не менее, в том, сколько компьютера удалось выгадать для фэнов, кроется также общий ответ, зачем триквел построен будто бы "вразнобой". В нем просто сюжет нелинейный. Когда существует надежное общеизвестное прошлое мира Икс, сюжет никуда не девается, даже если построить его экстенсивно – через расширение мира. Накапливая подробности в известном духе барокко, этот сюжет не развалит, а углубит мировую проблематику (в принципе не линейную, а перекрестную и квадратно-гнездовую). Рэтнеру повезло на сей раз как с остроумными сценаристами Заком Пенном ("Люди Икс 2" /X2/ (2003)) и Саймоном Кинбергом ("Мистер и миссис Смит" /Mr. and Mrs. Smith/ (2005)), так и с тем фактом, что комикс Ли-Керби развился в 70-е годы XX столетия. Проблема диссидентства стояла тогда буквально во всей красе, и не только перед совками. Это сейчас все стухло, а тогда было реально, и в триквеле комикса скрестилось с сегодняшним, не менее реальным, "взглядом со стороны", он докопался до диссидентства как до живой жизни. Недаром многие актеры, говоря о своих персонажах, говорят о самих себе. Холли Берри – чернокожая, сэр Йен МакКеллен – голубой, сюжет триквела – это история любого диссидентского движения в любое время в любой стране.

Именно так и происходит. Сначала все инакомыслящие вместе, заняты тем, чтобы "отобрать своих", и радуются всем удачным диверсиям с провокациями. Но когда "своих" становится больше трех, они делятся на группировки, и конкуренция властителей умов уже важней подрыва существующего строя. Ставки растут вместе с массовкой, из тайной вечери получается клубок змей. Строй сначала не переваривает "других", складывается песня "вы жертвою пали в борьбе роковой", медленно, но верно дело доходит до открытого конфликта, и в нем, между прочим, "другие" могут даже, не взирая на разногласия, прощупать свои Сто дней или Парижскую коммуну. Но потом, рано или поздно, строй переваривает все, поскольку из вредности к конкурентам "другие" все равно по одному, по капельке вливаются во власть, пусть даже через вольное или невольное доносительство. А, влившись, они, чтобы доказать собственную "нормальность", тут же наклеивают ярлык "экстремистов" на оставшиеся подрывные элементы. На те объявляется официальный сезон охоты. Однако и экстремисты теперь – каждый за себя, и при тоталитарном или демократическом строе результат одинаков. Их либо истребят поодиночке, либо дождутся, пока они сами перегрызут друг другу горло. Герои окажутся злодеями, через поколение превратятся в комические персонажи. Примирившиеся и сломленные диссиденты будут, заигрывая с властью, растить наследников "на пользу обществу", и все стихнет до тех пор, пока кто-нибудь из наследников не догадается гавкнуть на воспитателей и поступить по-своему. Это "по-своему" и начнет новый виток икс-мыслия. Через некоторое время он закончится тем же самым, несколько истончившимся.

Примерно об этом в те же 70-е годы XX столетия создан отнюдь не американский комикс, а советский роман Юрия Трифонова "Нетерпение". Но все это и есть ситуация Ксавье, Магнито, Мистик, Феникс, Зверя, Ангела, Шторм и Росомахи. Только в фильме она дана не во времени, как дается нам в жизни, а в пространстве с уже развитой инфраструктурой. И получилось не надуманно, а образно, хотя живой образ раскручивает сюжет за счет того, что, наверно, рассказывать не надо. Ну, да ладно. На определенном этапе абсорбции мутантов в государстве после их междоусобных войн была найдена вакцина, примерно как против СПИДа. То есть ты не сдохнешь, но тебя уколят – и ты "нормален". Вакцину, конечно, добыли из одного их них – из того самого мальчика в Алькатраце, который родился "глушителем". Тут-то и встал перед каждым мутантом вопрос, быть или не быть. Для того-то и запрягали так долго, чтобы во всей красе проявилась емкость, сложность и глобальность ситуации. И когда она проявилась в свете вышеизложенного, подробности уже легки. Естественно, что после главенства в предыдущих сериях Шторм и Росомаха больше не нуждаются в представлении, и на первый план выходят новые лица. Росомахе оставили лишь остроумную практику ("Это была последняя сигара") и последний выход со скамейки запасных, так как именно для "последнего, решительного" нас и держат в запасе. Шторм осталась не менее остроумная перспектива ("Я давно знаю, что преемником будешь ты").

Зато "новые лица" после предыдущих серий представляются кратко, талантливо. Девочка читает мысли – ну, допустим ты их читаешь, а мы живем в невесомости – и Магнито приподнимает всю автостоянку у дома. Мальчик с отросшими крыльями долго состригает их в туалете – наивный папа рвется в туалет, остатки перьев на полу – но главное, как мальчику было больно стричь, судя по кровавым шрамам под лопатками. Идет непрерывный эмоциональный прессинг, от которого не спрячешься, если не зажмуришься. А тогда и ходить не надо. Не суть важно, куда подевался Циклоп – скажите спасибо, очки остались. Глушителю достаточно того, что его роль играет Кэмерон Брайт (кто видел "Другого" /Godsend/ (2004) с Де Ниро, поймет), а символика Глушителя с Распылителем(-льницей) уже просто смешна по истории диссидентства. Самое, конечно, остроумное – то, что совсем не следует рассказывать. Конец Магнито. Всю вторую половину сэр Йен МакКеллен напоминает себя в своей самой лучшей роли ("Ричард III" /Richard III/ (1995) Ричард Лонкрэйна). Ему не мешает, а помогает глупый шлем, шприцы вместо стрел и пластик вместо железа.

Все это барокко абсолютно не запоминается, потому что память вредна, ценно каждый момент проживать на все сто.

Бретт Рэтнер позволил публике посмотреть, как оно бывает.