Интервью с Розарио Доусон

Что вас привлекло в роли железнодорожного диспетчера Конни Хупер?

Конни Хупер очень энергичная женщина. Мне импонирует ее умение быть лидером, несмотря на то, что она женщина в мужском окружении. Мы встречались с женщинами той же профессии, они рассказали нам о своем опыте и о том, как они справляются с теми людьми, которые сомневаются в их профессионализме только из-за принадлежности к слабому полу. И мы многое поняли.

На что обычно вы обращаете внимание при выборе роли?

Хорошая ли история. Я обращаю внимание не на то, какой это может быть потрясающий персонаж, а скорее на то, нравится ли мне эта история. Обычно меня притягивает именно это, или режиссер, или сценарист, или место съемок, потому что иногда выбираешь что-то произвольно. Думаешь: «Марокко? Хм, это может быть интересно».

То есть, Пенсильвания оказалась такой приманкой в этом проекте?

Да, это именно то, что меня зацепило, – всегда мечтала сниматься в Питтсбурге! Нет, разумеется, меня привлек Тони (Тони Скотт, режиссер – EMPIRE) и шанс еще раз поработать с Дэнзелом (Дэнзел Вашингтон – EMPIRE) и с Крисом (Крис Пайн – EMPIRE). К тому же, мне действительно нравится Конни; это вовсе не означает, что я стараюсь избегать ролей подружек и любовниц, но очень важно сыграть в фильме роль, которая раскрывает характер героини и ее мировоззрение, а не только ее отношения с другим персонажем. Конни – очень важный элемент этой истории.

Что вы думаете о Тони Скотте?

Знаете, иногда, работая над высокобюджетными фильмами, люди становятся очень жестокими, раздражительными и грубыми. Они знамениты, и потому заставляют весь мир крутиться вокруг себя. Но Тони очень милый. Он приходит каждый день на площадку, со всеми разговаривает, балагурит и придумывает всем прозвища. Это самые веселые съемки из тех, что у меня были, а всем остальным должно быть стыдно.

Как в фильме раскрывается тема противостояния человека и чудовища?

Во многом поезд действительно являет собой чудовище. Тони говорит, что это самый сложный фильм, который ему приходилось снимать. У вас есть штуковина размером с Крайслер-билдинг, которая несется на всех парах и грозит катастрофой маленькому городку. Что с этим можно сделать? Это просто сила, которая показывает, насколько слаб человек.

В одной из ваших первых работ, картине «Его игра», вы тоже снимались с Дэнзелом. Как это было?

Замечательно. Мне было всего восемнадцать, и я только начала сниматься, поэтому для меня это был очень важный, интересный и познавательный опыт. Спайк (Спайк Ли, режиссер – EMPIRE) был очень жестким со мной и со всеми вокруг. Жалко, что у меня была всего лишь одна сцена с Дэнзелом.

В «Неуправляемом» у вас ведь с ним тоже только одна сцена?

Представляете! Немного нелепо. Мы над этим посмеялись, потому что большую часть времени в фильме я говорю с ним по рации или по телефону. Все мои диалоги мне приходилось делать с парнем, которого мы прозвали «Белый Дэнзел». Обычно, когда снимают закадровые диалоги, это делают со скриптсупервайзером, но в этот раз они наняли для этих целей театрального актера. Он говорил в рацию и его голос был точь-в-точь как у Дэнзела, с его интонациями, он даже имитировал его игру, но он всего лишь белый парень, который умеет говорить как Дэнзел. Это было странно.

Ну и как прошли съемки этой сцены?

Потрясающе. Мы снимали уличный эпизод с Дэнзелом, Крисом и всеми остальными. Огромная камера летала мимо нас, а мы просто стояли, разговаривали и смеялись. Дэнзел рассказывал мне о Тони и о том, как они снимали все эти сумасшедшие трюки. Он просто кладезь информации. Сцена была очень маленькая, но мне всегда ужасно интересно наблюдать за тем, как сильно кипит в нем энергия. Камера просто смотрит на него; ему даже не нужно ничего делать, но кажется, что внутри происходит так много всего, потому что это на самом деле так. Я надеюсь, что в фильме №3 с Дэнзелом у нас будет больше одной совместной сцены – это было бы восхитительно.