Рецензия на фильм «Линкольн»

Яркий рассказ о том, как Линкольн (Дэй-Льюис) всеми средствами склоняет на свою сторону палату представителей Конгресса, чтобы провести Тринадцатую поправку к Конституции, фактически запрещающую рабство.

Дайте режиссеру снять фильм о президенте – и в итоге президент обязательно будет нести в себе какие-то черты личности режиссера. Оливер Стоун сделал из Никсона и Джона Ф. Кеннеди темпераментных параноиков и высмеял Джорджа Буша-младшего в «Буше». В неоднозначном фильме Стивена Спилберга 16-й и самый почитаемый президент США предстает прирожденным шоуменом и рассудочным мыслителем. У этого Авраама Линкольна немало общего со Спилбергом.

Взяв за основу одобренную Обамой биографическую книгу Дорис Кернс Гудвин под названием "Команда соперников", драматург Тони Кушнер создал сценарий о политической жизни Линкольна толщиной в 550 страниц. Режиссер, сузив свою задачу, взял в работу последние 80 страниц этого опуса. Отбросить освященную давними традициями формулу байопика, чтобы показать своего героя в кульминационный момент его жизни – одно из самых гениальных решений в карьере Спилберга.

Хэл Холбрук, исполняющий роль основателя Республиканской партии Фрэнсиса Престона Блэра, трижды играл самого Линкольна: в мини-сериале 1974 года "Линкольн", мини-сериале 1985 года "Север и Юг" и в скетче на "Шоу Эда Салливана".

Итак, в фильме нет босоногого детства в штате Кентукки, нет подъема к вершинам власти и величия, нет Геттисбергского обращения. О ходе Гражданской войны мы узнаем только из отрывочных донесений. Дела семейные показаны лишь во второстепенных сюжетных линиях: старший сын Роберт (Джозеф Гордон-Левитт) готов пойти на ссору с отцом, чтобы записаться добровольцем в армию, а тот стремится уберечь его, при этом принося в жертву бесчисленное множество чужих сыновей; психически нестабильная жена Мэри (Салли Филд) выматывает ему душу жалобами на головные боли и разбитое сердце, при этом одаривая политических противников мужа грозными взглядами исподлобья.

Фильм целиком и полностью посвящен последним горячим месяцам второго президентства Линкольна, а точнее – его попыткам провести через палату представителей Конгресса Тринадцатую поправку, запрещающую рабство. Подобная тематика, возможно, покажется вам сухой и многословной, но на деле все очень захватывающе… и многословно. Зная, что на кон поставлена сама душа нации, Линкольн, как бы невероятно это ни звучало, решается оттянуть окончание войны ради того, чтобы поправка была принята.

В сложном сценарии Кушнера присутствует холодное понимание того факта, что, если бы принятие поправки было задержано до возвращения Юга в Союз, она никогда не прошла быи рабство не было бы уничтожено. Что ж, тогда мы имеем дело с гимном демократии в его наиболее значимом виде – с биографией политического момента. Спилберг требует от нас полной концентрации, однако смотреть его фильм легко: он убедителен, очень красив и изобилует яркими личностями.

В каждой фразе, каждом кадре "Линкольна" присутствует мысль. Изображение и звук безупречно дополняют друг друга: кажется, что сама камера разговаривает, а слова оживают у нас на глазах. Много говорилось о чрезмерной рассудочности Спилберга-режиссера, однако искусное кадрирование и роскошные темно-кофейные цвета опровергают эти утверждения: свет, проходя через клубы табачного дыма и тучи пыли, словно становится чем-то осязаемым. А огромная массовка играет, не жалея сил и энергии.

Дэй-Льюис принял решение, каким именно голосом будет озвучивать Линкольна, на основании рассказов современников, которые утверждали, что у президента был тенор и это весьма способствовало его репутации великого оратора, поскольку в эпоху до появления усилителей высокие голоса звучали более внятно и отчетливо.

Для достижения своей цели Линкольн использует любые имеющие в его арсенале средства: аргументы, убеждения, угрозы, подкуп, заранее подготовленный набор соленых прибауток, а в сенсационной сцене досаждающего ему правительства за окутанным клубами дыма столом заседаний – и титаническую силу воли. "Я наделен колоссальной властью!" – ударив по столу, гневно выкрикивает Дэниэл Дэй-Льюис, когда страсти накаляются. Всеми правдами и неправдами он склоняет на свою сторону колеблющихся членов Палаты представителей, в которой в 1865 году политические убеждения демократов и республиканцев были прямой противоположностью нынешним.

Вместо того чтобы еще раз отполировать легенду, высеченную на горе Рашмор, Спилберг сдирает с поверхности лак и обнажает скрытый под ней грубый прагматизм. Чтобы добиться своего, идеалисту приходится выкручивать руки и пресмыкаться перед нужными людьми. Оказывается, при необходимости Честный Эйб мог быть и лживым ублюдком.

Спилберг был настолько внимателен к деталям, что тиканье наручных часов Линкольна записывалось с настоящих часов президента, хранящихся в Президентской библиотеке и Музее Линкольна в городе Спрингфилд, штат Иллинойс.

"Линкольн" зачастую очень смешон. Сцена, когда трех скользких агентов во главе с усачом-сквернословом Джеймсом Спейдером отправляют обхаживать (или запугивать) колеблющихся – это почти фарс. А больше всех веселится Томми Ли Джонс, с каменным лицом играющий Таддеуса Стивенса, великого аболициониста, которого убеждают на время отказаться от своего принципа "все или ничего". Говорят, что "войдя в раж", Стивенс был способен разнести своих дрожащих оппонентов в клочья; аналогичным умением, по свидетельствам трясущихся от страха интервьюеров, владеет и мистер Джонс.

Уже многие десятилетия ходят упорные слухи о том, что в 1863 году в Белом доме с помощью устройства для графического отображения звуков, называемого фонавтограф, была сделана запись голоса Линкольна. Обнаружить ее так и не удалось, и для специалистов в области Гражданской войны эта запись остается чем-то вроде Святого Грааля.

Если говорить об ассоциациях, которые вызывает фильм, то на ум сразу приходят братья Коэн. Вот американская до мозга костей сцена, в которой упрямцы с нелепой растительностью на физиономиях обмениваются оскорблениями: барочный компендиум твеновских чудачеств, шекспировского ораторского мастерства, библейских заповедей и цветистого пиара того времени, венчаемый примером самого хлесткого употребления фразы "ничтожное существо" в истории кинематографа. Кушнер подталкивает режиссера к сатире, ибо кто такие политики, если не актеры, и что есть Палата представителей, если не театр? Однако в серьезности подхода Спилберга не возникает ни малейших сомнений. В стремлении хотя бы мельком взглянуть на мир за пределами залитого светом фонарей Вашингтона, Линкольн верхом на коне объезжает развалины Питерсберга, заваленного мертвыми телами… творя добро, иногда приходится прибегать к ужасным злодеяниям.

Наверное, очень символично, что шизоидное сердце американской истории сыграл наполовину англичанин, наполовину ирландец Дэй-Льюис. Побывав следопытом Соколиным глазом в «Последнем из могикан», жестоким, завернутым во флаг громилой Биллом Мясником в «Бандах Нью-Йорка» и бездушным магнатом Дэниелом Плэйнвью в «Нефти», теперь он стал великим освободителем Линкольном.

Непредсказуемый и, благодаря мастерской работе Спилберга и Кушнера, интеллектуальный "Линкольн" – истинная веха в истории киноиндустрии. А Дэй-Льюис настолько убедителен, что хочется снять перед ним цилиндр.

Актер, не имеющий себе равных в части подготовки к ролям и изучения своих персонажей, вытягивает вперед шею и напрягает все мышцы, чтобы передать походку Линкольна, которую современники именовали деревянной. Дэй-Льюис неуклюж, словно Робокоп, его гнусавый голос постоянно кажется недовольным, и привыкнуть к этому нелегко. Его герой задумчив и дипломатичен, его неуверенные улыбки мимолетны, он одевается, как гробовщик, и имеет привычку, уронив цилиндр, цитировать Эвклида и "Гамлета". Спилберг окутывает его тенями и венчает серебристым нимбом: к сожалению, заключительные пять минут фильма – совершенно лишние. Создается впечатление, что единственное их назначение – второпях вернуть Линкольну образ святого перед мелодраматической концовкой, потому что эти кадры и есть короткий этюд на тему той самой режиссерской рассудочности: с отточенной концентрацией покачнувшегося канатоходца Дэй-Льюис удерживает дразнящее равновесие между живым человеком и мраморной статуей.

Когда мы впервые видим его Линкольна, президент сидит в позе, столь знакомой по будущему мемориалу, спиной к зрителю и лицом к оркестру, слушая, как чернокожие солдаты, демонстративно обращаясь к нему, скандируют слова из его же Геттисбергского обращения. Смысл происходящего кристально ясен: обещания нужно выполнять.