Что посмотреть
Морозко Рекламное объявление О рекламодателе ERID: 4CQwVszH9pWwJxdkFam Okko Okko
Интервью

Если существует на свете чистый образец человека, притягивающего несчастья, то это Роман Полански. Если существует пример человека, преодолевающего беды с максимальной выгодой, то это тоже Роман Полански...
Добавить в закладки

Если существует на свете чистый образец человека, притягивающего несчастья, то это Роман Полански. Если существует пример человека, преодолевающего беды с максимальной выгодой, то это тоже Роман Полански.

Роман Полански и Миа Фэрроу на съемках фильма "Ребенок Розмари"

Будущий автор «Ребенка Розмари», «Китайского квартала» и «Пианиста» родился в Польше ровно 70 лет назад и пережил унижения фашистского гетто в Кракове, а его родители погибли в концлагере. Это было только началом преследующих его несчастий. Едва он вкусил громкой славы после дебютной картины «Нож в воде», едва женился на красавице – звезде Шарон Тэйт, переехал к ней в США и сделал первый успешный фильм в Голливуде, как получил второй сильнейший удар судьбы: его жену на последнем месяце беременности долго пытали и убили с особой жестокостью парни из печально знаменитой секты Чарльза Мэнсона, странным образом повторив мотивы не менее знаменитого кровавого ужастика Поланского «Ребенок Розмари».

Эта травма надолго выбила его из колеи, но через десять лет его попутал черт, и в 1979-м ему пришлось навсегда покинуть Америку из-за судебных преследований по поводу изнасилования 13-летней девочки в доме актера Джека Николсона. Отчеты полиции свидетельствовали, что Полански девочку фотографировал обнаженной, потом накачал наркотиками и заставил заниматься сексом. Его арестовали и отпустили под залог в 2 с половиной тысячи долларов. Судя по всему, фотографирование для журнала Vogue происходило с согласия матери, но насилие имело место, Поланскому грозило 50 лет тюрьмы, и в поисках спасения от американской Фемиды он буквально за пару часов до ареста улетел в Европу. Там он обрел свою третью родину – Францию.

Роман Полански на съемках фильма "Пианист"

Он всегда утверждал, что полумистический характер многих его картин и их мрачные фантазии – это для него род бегства от ужасов реальности. От ужасов как внешнего мира, так и собственной души. Но когда его упрекали в пристрастии к жестокости на экране, он в ответ просил оглянуться на жестокую жизнь. Кошмары военной Польши, униженность поляков в годы советской диктатуры, от которой он бежал на Запад, а главное, тягостные впечатления от добровольной массовой капитуляции перед злом, которые сопровождали его детство и юность, заложили в нем неистребимый пессимизм. Человеческий мир видится ему глобальным абсурдом, а его собственная судьба, сделавшая его «гражданином планеты», дала ему право на взгляд отстраненный и холодный – как у естествоиспытателя, препарирующего лягушку. Он теперь легко перевоплощается из поляка в американца, из англичанина в некое обобщенное исчадие ада (как актер он часто снимался в вампирических страшилках), его картины вобрали в себя столько же польской меланхолии, сколько и мрачной изысканности, свойственной готической литературе, в нем смешались Кафка с Хичкоком, игровое кино с театром и комиксом. Он и в Америке остался европейским режиссером, предлагая непривычный для Голливуда эксцентризм сюжетов, декораций и актерских манер. И он один из немногих, кто ухитрился соединить популярные жанры триллера, детектива или исторической мелодрамы с тем, что называют артхаусом, фантастичность сюжета и антуража – с психологической глубиной. Его фирменное ноу-хау – атмосфера его картин: это и хичкоковская напряженность фабулы, и бунюэлевский сюр, и педантичная скрупулезность в обработке каждой детали, и жесткость почти документальной манеры в последнем его «оскаровском» фильме «Пианист». Все вместе взятое заставляет зрителя с головой погрузиться в его странно реалистичные фильмы, где уже нельзя отделить выдумку от правды, испытывая абсолютную веру в происходящее – пережить эти фильмы как собственный жизненный опыт.
Роман Полански на съемках фильма "Пианист"

В сущности, это картинки не быта и даже не внешней жизни, а срезки состояния умов, массовых психозов, стадных инстинктов, безотчетных страхов и парализующих эмоций. Это особенно видно на его самом реалистичном фильме «Пианист», где Полански выпустил на свободу монстров собственной памяти. При всей леденящей подробности в показе судьбы краковских евреев на их скорбном пути к газовым камерам, там нет обычного для картин про Холокост эмоционального надрыва и обличительного пафоса. Преступления фашизма в сознании общества давно стали общим местом, они причислены к абсолютному злу, принадлежат истории и утратили свою непосредственную эмоциональную остроту 50-х. Поланского мучит другое: изгибы массового сознания, всегда готового послушно повторять любую людоедскую максиму очередного политического безумца. И эта тема актуальна всегда: смятение умов и размытость моральных критериев, которые привели к власти Гитлера, грозят и сегодня возвеличить любого авантюриста – примером тому каждая новая избирательная кампания от Нью-Йорка до Москвы. Самое сильное впечатление в «Пианисте» производят как раз не общеизвестные ужасы гетто, а массовую покорность судьбе: люди здесь подобны овцам, которые послушно прогибаются и идут на унижения, а потом и на живодерню, все еще надеясь на то, что происходит недоразумение. Те же, кого пока не тронули, с ужасом, но тоже покорно взирают на творящийся беспредел. Либо заискивают перед «сильными», готовы им услужить, радостно ощущая себя в зоне безопасности – на поверку призрачной и временной. Для самосохранения они готовы забить ближнего ногами, и это сумеречное состояние души тоже находит свое идеологическое оправдание.

Эта вечная человеческая мясорубка, перерабатывающая еще недавно разумное и достойное общество в фарш, – образ непреходящей силы и значения.

Поэтому тема фильма «Пианист» много шире темы Холокоста. Это анализ корней и фашизма, и коммунизма, и всех прочих расчеловеченных идеологий истории. Срез того состояния умов, когда монстры наших подавленных страхов и комплексов выпускаются наружу и начинают править миром.

Роман Полански на съемках фильма "Пианист"

Нечто подобное Полански уже делал в психологическом триллере 1965 года «Отвращение», где страшный реализм деталей только подчеркивал реальную власть этих внутренних монстров, затаившихся в каждом из вполне добропорядочных граждан. Он это делал в «Жильце», «Девятых вратах» и даже развеселом «Бале вампиров». Он называет свое кино «пейзажем наших умов».

И конечно, его фильмы – температурный график его собственной натуры, не чуждой, как мы видели, ничему земному – он здесь и преступник, и жертва, и судья.

С этим грузом 70-летний Роман Полански обречен жить весь отпущенный ему век. Сам его талант – порождение потемок души. Как, впрочем, это случалось со многими большими художниками.

Текст: Валерий Кичин
Написать комментарий
А
О проекте Контакты Вакансии Реклама Перепечатка Лицензионное
соглашение
ВКонтакте OK.RU Яндекс Дзен Telegram
18+ Film.ru зарегистрирован Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор).
Свидетельство Эл № ФС77-82172 от 10.11.2021. © 2024 Film.ru — всё о кино, рецензии, обзоры, новости, премьеры фильмов
Предложить материал
Если вы хотите предложить нам материал для публикации или сотрудничество, напишите нам письмо, и, если оно покажется нам важным, мы ответим вам течение одного-двух дней. Если ваш вопрос нельзя решить по почте, в редакцию можно позвонить.

Адрес для писем: partner@film.ru

Телефон редакции: 8 (495) 229-62-00
Film.ru Пожаловаться Что именно вам кажется недопустимым в этом комментарии?