Рецензия на фильм «Трио из Бельвилля»

Биография одного типа со сменой времен, приключениями и окружением, постепенно наращивающая вокруг себя целый автономный мир – это очень даже Рабле. Но мультик одел ее не в слова, а в историю кино, которую знает назубок, чем, кстати, неплохо подкалывает сам "большой кинематограф". А поскольку кино умирает под прессом компьютерной графики, мультик без компьютерной графики вышел тоже какой-то печальный, одинокий, как все умирающие, и с юмором, который раньше называли "юмором висельника".

Но по жанру это чистый "фильм нуар" – соответственно, все рисуночки темноватые, ночные. Снимать первыми "фильм нуар" стали американцы, а название придумали французы. Отсюда наполовину действие в как бы Франции, а наполовину – в Америке. У одних знаменита велосипедная гонка "Тур де Франс", у других, соответственно, гангстеры. Поэтому главный герой станет велосипедистом, а его приключения будут связаны с гангстерами. Американец типа Фред Астер бьет стэп во французском телевизоре, три образцово-парижские безумные старые шансонетки поют в типа Нью-Йорке под названием Бельвилль. Прибавьте сюда комедии Жака Тати, чью-то гастрономическую страсть к лягушкам, чье-то помешательство на небоскребах и тотализаторах, изваянную французом вообще-то американскую Статую Свободы (жирную), съезды крестных отцов (вечно от горшка два вершка). Получите сюжет о спасении от тотального рабства велосипедистов в недрах небоскреба старухами, жрущими лягушатину на завтрак, обед и ужин, в манере невозмутимого татищевского комизма. Что он ни делал, худой и длинный, выглядел вечно нелепо. Вот и старухи – чокнутые, гангстеры – чокнутые, велосипедист – чокнутый, а уж бабуся с собакой…

Но все равно не вышло бы гуманистической автономности, если б ко всем цитатам Шомэ не придумал что-нибудь свое. Лишь от этого "своего" "Трио из Бельвилля", происходящее в 50-е годы по всем законам 50-х годов, становится непредсказуемым и душевным в каждый данный момент. Начинается, как бытовая мрачная драма в духе Золя, кончается, как Бессон. Хотя бы пару "своих" эпизодов не описать невозможно. Когда велосипедист был маленький и толстый, бабуся ему подарила собаку. Он вырос и похудел, а собака растолстела. И вот пока внук с бабусей тренируются со свистком, собака заперта дома, у железнодорожного полотна, и исходит от ненависти к проходящим поездам. А когда они возвращаются, они раздеваются, моются, еле двигаются от усталости, делают ужин, ужинают, а собаку не кормят и не кормят. Не зная, что будет дальше, можно уже изойти от ненависти к этим мрачным уродам за издевательство над животным. Слава богу, оно было умное и догадалось перевести часы, по которым его все-таки кормили. Второй эпизод – когда младший урод был похищен с гоночной трассы какими-то двумя шкафами в черном. Ну, то, как бабуся вставила собаку вместо сломанного колеса спортивного грузовичка – садизм, конечно, но уже чувствуется, что это невсерьез. А все, что дальше – как они все там друг друга любят, и это радостнее и радостнее, и слом мрака на свет – он, конечно, в океане.

Велосипедиста везут в трюме парохода неизвестно куда. Бабуся с собакой не могут терять пароход из виду и честно крадут водный велосипед. Они крутят педали этой общеизвестной посудины по морям, по волнам, по штормам, под громом и молнией, в снег и в дождь и все-таки доплывают. Чалится пароход, чалится велосипед. Плакать хочется, честно скажу. А уж что временами снилось этой собаке… А уж как добывало лягушек музыкальное трио старух… В конце концов, жизнь продолжилась без гангстеров и рабов, и по всем кондициям – техническим, юмористическим, эстетическим, смысловым – нам был предъявлен абсолютный шедевр бытового сюрреализма XXI века.

Любить можно только уродов, живущих в тоске, но по средствам.

Текст: Екатерина Тарханова