Рецензия на фильм «Теорема Зеро»

Математик Коэн Лет (Кристоф Вальц) живет в недалеком будущем, страдает от депрессии и всевозможных фобий и добивается, чтобы ему позволили работать не в офисе, а дома, подальше от шумных сослуживцев и их пестрых нарядов. Когда Коэну удается поговорить с Боссом (Мэтт Деймон), тот разрешает математику не ходить на работу – с условием, что Лет займется решением космологической теории Зеро, которая утверждает, что через миллиарды лет расширение Вселенной сменится на сжатие и что со временем Вселенная сожмется в сингулярную точку. Пока Коэн бьется над Зеро, он заводит отношения с виртуальной проституткой Бейнсли (Мелани Тьерри) и подростком Бобом (Лукас Хеджес), талантливым хакером и сыном Босса.

Инерция мышления – страшная сила. Новый фильм Терри Гильяма в первых сценах напоминает «Бразилию», и потому многие западные критики пишут о «Теореме» как о «Бразилии 2.0», вновь посвященной противостоянию маленького человека и бездушной дистопийной бюрократии. Однако Коэн Лет – не Сэм Лаури, и его проблемы не имеют никакого отношения к общественному устройству. Коэн переживает экзистенциальный и религиозный, а не бюрократический кризис. Он боится людей, боится открытых пространств, боится мира за стенами его дома (переоборудованной церкви, купленной по дешевке после пожара), и он проводит жизнь в ожидании звонка, который, как Коэн надеется, придаст его жизни смысл.

Вам это ничего не напоминает? Следите за руками. Имя «Коэн» переводится с иврита как «священник», герой проводит дни в ожидании миссии (почти что Мессии), тремя другими персонажами фильма являются отец, сын и девушка, работающая в виртуальном, духовном пространстве… Трудно поверить (кинематографисты обычно держатся подальше от столь скользких тем), но «Теорема Зеро» легко читается как аллегория об отношениях иудейских ортодоксов с Богом. Причем аллегория христианская, потому что иудеи не верят в Троицу и потому что в финале (внимание, спойлер!) отношения Коэна с его новыми друзьями разваливаются, и он остается в полном одиночестве.

Гильям, впрочем, в своих интервью настаивает, что его фильм направлен как против иудаизма, так и против христианства. И действительно, Босс – не совсем христианский Бог, в Бобе едва угадывается Иисус (пусть даже с ломтями пиццы вместо ломтей хлеба), а соблазнительная «блудница» Бейнсли – тот еще Святой Дух. Хотя иудаизм – точнее, фанатичный отказ от жизни во имя ожидания миссии-Мессии – картина атакует куда агрессивнее, чем христианские идеалы, и Троица (особенно Боб и Бейнсли) искренне старается помочь герою, а не растоптать его.

Интересное ли в результате получается кино? И да, и нет. К захватывающим картинам «Теорема» точно не относится, так как почти целиком состоит из бесед с религиозным подтекстом и довольно примитивным содержанием («Надо жить! – Нет, надо ждать!»). При этом, в отличие от Иова, также дискутировавшего с Богом, Коэн кругом неправ, и его неправота с самого начала декларируется в картине, что вырывает из тирад персонажа полемический накал. Кроме того, эксцентричный нытик и слабак, говорящий о себе с пафосным «королевским “мы”», вызывает жалость, но не сочувствие, и это лишает драматизма многое из того, что происходит с героем Вальца.

С другой стороны, ведущие актеры весьма обаятельны (особенно «мимимишная» Тьерри), и от их отношений веет той теплотой и душевностью, которую редко встретишь в фантастическом и философском кино. И, конечно, Гильям, как всегда, создает мир с множеством изобретательных и неожиданных деталей – вроде рекламы Церкви Бэтмена-Спасителя или виртуального психотерапевта (Тильда Суинтон), который внезапно начинает читать рэп. Так что, проигрывая в большом, «Теорема» выигрывает в малом, и ее можно сравнить с яйцами Фаберже – смысла немного, но мастерство налицо, и глаз не оторвать. По крайней мере первое время, пока у режиссера не заканчиваются идеи.