Рецензия на фильм «Жги!»

Когда Алевтина (Инга Оболдина) была маленькой, она с удовольствием пела на публике. Ее музыкальная карьера завершилась, когда прямо во время концерта умерла ее бабушка. Так до конца и не оправившись от шока, Алевтина выросла и пошла по отцовским стопам – стала инспектором в провинциальной женской колонии. Однажды разбитная заключенная Маша (Виктория Исакова) сняла на телефон, как Алевтина поет караоке, и выложила видео в Интернет. Запись быстро набрала миллион просмотров, и в колонию приехала съемочная группа из Москвы, которая пригласила Алевтину на телевизионный музыкальный конкурс. Чтобы за две недели подготовиться к выступлению, инспектор потребовала, чтобы ей помогла Маша, которая окончила консерваторию и надеялась стать певицей.

Разглядывая постеры «Жги!» и изучая трейлер картины, можно предположить, что дебютировавший в режиссуре известный актер Кирилл Плетнев снял нечто вроде недавнего голливудского мультфильма «Зверопой». Однако у «Жги!» мало общего с обычными историями об участии любителей в музыкальных конкурсах. Вместо того чтобы поскорее вывести героиню на сцену, картина лишь в самом конце повествования переносит Алевтину в Москву и не уделяет почти никакого внимания состязанию женщины с другими конкурсантами. Телевизионное шоу в «Жги!» – не суть повествования, а лишь завязка для тюремной драмы, и все важные события в фильме разворачиваются за решеткой или в городке, где живут надзиратели.

В России часто мрачно шутят, что заключенные в колониях временно, а сотрудники – постоянно, и именно этому посвящена «Жги!». Формально Алевтина – свободная женщина, но фактически она куда большая пленница, чем раскованная и не желающая подстраиваться под тюремные порядки Маша. Героиня Оболдиной в плену всего, что ее окружает, – мужа с деспотической жилкой, начальника-коррупционера (привычно колоритный Владимир Ильин), детских комплексов, застарелых страхов и привычки закрывать глаза на преступления сослуживцев.

Впрочем, сама Алевтина тоже не образцовый инспектор. Она не убивает и не насилует, но срывается на заключенных и орет на Машу так, будто та ее крепостная, а не осужденная гражданка. Как метко замечает вторая героиня фильма, нет ничего хуже, чем слабый, который получил власть над бессильным. Чтобы казаться сильной и мужественной, Алевтина одевается в стиле «мымры» из «Служебного романа», но это не обманывает ни ее семью, ни начальство, ни зэчек.

Занятия музыкой и общение с Машей постепенно преображают и раскрепощают Алевтину. Конечно, от старых привычек избавляться нелегко, и отдирать их приходится с мясом, но это происходит, через «не могу» и «не хочу». Так что «Жги!» – история не о музыке, а о надзирательнице, которая освобождается из тюрьмы. Даже если она вернется назад, она сделает это как свободный человек, а не как пленница семьи, системы и мерзких коррупционных схем.

А что же Маша? У нее своя драматическая линия, которая закономерно более трагична. Внутренняя свобода, которой Маша может поделиться, – это важно, но свобода внешняя тоже имеет значение. Если Алевтина может все бросить и уехать в Москву, то Маша остается в руках «оборотней в погонах», от которых ничего хорошего не дождешься. Так что финал картины оказывается смешанным, отчасти счастливым, а отчасти грустным. И, пожалуй, более прекраснодушным, чем мы привыкли видеть в российском кино, затрагивающем тяжелые темы.

Итак, Плетнев снял «правильную» картину, которая обращает пристальное внимание на социальные проблемы и рисует траекторию освобождения, а не просто констатирует, что «все плохо». Но хороший ли это фильм? Скорее да, чем нет.

С одной стороны, шутки в фильме могли быть посмешнее, главная героиня-надзирательница могла быть по-человечески симпатичнее (большую часть ленты за Алевтину не очень хочется переживать), некоторые сцены смотрятся топорно, а играющий на титрах музыкальный клип попросту неуместен, поскольку его ироничность перечеркивает искренность постановки.

С другой стороны, основные персонажи отнюдь не примитивны и карикатурны, повествование разностороннее, и в нем есть неожиданные ходы, а лента в целом неплохо рифмуется с телевизионной традицией женских тюремных повествований и переводит эту традицию на новый художественный уровень.

Поэтому, если проигнорировать титры, которые все равно мало кто смотрит, и простить дебютной ленте практически неизбежные шероховатости, можно сказать, что Плетнев прилично дебютировал на стыке «женского» мейнстрима и проблемного кино. Посмотрим, что он будет снимать дальше.

С 7 декабря в кино.