Хорошие и разные

Хотя с годами женщин в Голливуде становится все больше и они занимают все более важные посты, вплоть до высшего студийного руководства, американское кино остается преимущественно мужским. Мужчины пишут сценарии, продюсируют и ставят фильмы, управляют камерами, играют самые интересные роли, и их звездные карьеры обычно оказываются дольше женских. Поэтому «женское кино» для Америки – очень больная тема, и в последние десятилетия она обсуждается непрерывно, на материале почти каждой, даже художественно незначительной постановки, которую можно записать в эту графу. А уж если речь идет о громких премьерах вроде «Голодных игр» или «Другой женщины», то высказаться по поводу их феминизма (или антифеминизма) старается каждый, кто может связать пару слов.

Почему эти обсуждения обычно получаются бурными? Потому что у феминизма нет Библии и Папы Римского, и никто не может сослаться на божественный авторитет и остановить спор. Правда, когда речь идет о кино, то все сходятся на том, что в Голливуде должно работать больше женщин и в Америке нужно снимать больше фильмов, где героини были бы полноценными персонажами, а не сексапильными приложениями к главным героям (привет, Меган Фокс из «Трансформеров»!). Но какими именно должны быть такие фильмы? Тут единого мнения нет, и сформироваться ему трудно, потому что разные люди подходят к кино с разных точек зрения.

Пожалуй, самая простая и понятная из этих точек зрения – социально-рекламная. Мол, женское голливудское кино должно предлагать зрителям образцы для подражания – эталонных, почти идеальных женщин, которые останавливают на скаку коней, заходят в горящие избы, вступают исключительно в равноправно-партнерские отношения с мужчинами (или с женщинами…) и делают заслуживающие уважения карьеры в прилично оплачиваемых профессиях. С этой точки зрения «Голодные игры» – куда более феминистское кино, чем «Сумерки», потому что Китнисс Эвердин – решительная, самостоятельная и добродетельная героиня, в отличие от старомодной гиперэмоциональной клуши Беллы Суон, которую потому и влечет к Эдварду, что он парень из былого, патриархального времени.

Есть, впрочем, и альтернативная точка зрения, которая гласит, что фильмы вроде «Голодных игр» с подчеркнуто мужественными героинями – это та же экранная патриархальность, только со сменой пола ведущего персонажа. Потому что проблемы в таком кино решаются с помощью насилия и жестокости. А вот «Сумерки» – фильм преимущественно о страстях и душевных переживаниях, и в кульминации его последней серии «герои» и «злодеи» находят общий язык без всякой войны. И женское кино должно быть именно таким – больше страстей, больше чувств, больше выяснений отношений с помощью слов, а не оружия.

В чем проблема этих двух и многих других сходных попыток предписать Голливуду определенных героинь и определенные сюжетные линии? В том, что они не учитывают правящие киноискусством художественные и жанровые законы. Взять, например, «идеальных героинь». Чем меньше у персонажа недостатков, тем меньше у него возможностей для развития, а многие жанры предполагают эволюцию героя, его совершенствование и победы над собой. Также есть жанры – например, криминальная драма, – где герои деградируют, раздувая свои недостатки и превращая их в пороки. Такому кино идеальные персонажи и вовсе противопоказаны.

Та же история со страстями. «Голодные игры» ближе к боевикам и политическим триллерам, в которых романтические переживания обычно играют подчиненную роль. Напротив, «Сумерки» ближе к мелодрамам, где сердечные страсти в центре повествования. Каждый из этих жанров требует определенных персонажей, и он их получает. Что и определяет разницу характеров Беллы и Китнисс. Должен ли один жанр быть важнее другого? Должен ли Голливуд игнорировать жанры, приносящие прибыль? Очевидно, нет и нет. А те, кому не нравятся определенные жанры и их законы, могут голосовать рублем. Авось и удастся эти жанры победить, как получилось с вестернами (правда, не по феминистским соображениям).

Теперь давайте посмотрим на «Другую женщину». К какому жанру она принадлежит? «Википедия» определяет ее как «романтическую комедию», но это явно неверно, потому что романтическая комедия – это комическая история любви. В «Другой женщине» же основная сюжетная линия – история комической мести любовнику-обманщику. Так что это не ромком, а фарс с типичными для жанра нарочито скабрезными шутками и гэгами. И, в отличие от добродушных и сентиментальных романтических лент, фарс – жанр кусачий, родственный сатире. Вспомните название одного из лучших американских фарсов 1980-х – «Безжалостные люди». Оно весьма показательно. Фарсы перемалывают в юмор не причуды героев, а их недостатки и пороки вроде самовлюбленности, тщеславия, эгоизма, мстительности. Как и в случае криминальных драм, идеальные персонажи такому кино если и нужны, то лишь для второстепенных ролей.

Именно так, в соответствии с жанровыми законами, устроена «Другая женщина», и именно этому ужасаются рецензенты, когда пишут, что создатели фильма ненавидят женщин. С тем же успехом они могли бы написать в статьях об «Убить Билла», что Квентин Тарантино видит во всех женщинах профессиональных убийц. Режиссер решил придумать боевик о мести, и он населил его героинями, интересными с точки зрения экшена. Вот и все, ничего личного.

Можно ли назвать такое кино феминистским? А почему нет? Если аксиомой кинофеминизма является то, что главных героинь должно быть больше, то они, конечно, должны быть разными. И они должны следовать законам жанров. В ромкомах они должны любить, в экшенах – убивать, а в фарсах – валять дурака. И, разумеется, если фильм рассказывает о комичной мести, то героини должны быть зациклены на том, кому они хотят отомстить. Это не делает их идеальными феминистками, но кино о них от этого не перестает быть феминистским. Потому что в нем три (или две с половиной) главных героини. И потому что придумала его одна женщина (сценаристка Мелисса Стэк), а спродюсировала другая – Джули Йорн.

Но, может быть, такое кино дискредитирует женщин? Не более чем «Безжалостные люди» дискредитируют бизнесменов. И даже менее, потому что женщины куда разнообразнее предпринимателей, и было бы совсем уж абсурдно считать, что Диас, Манн и Аптон должны отвечать за весь прекрасный пол. Да, их героини – не лучшие в мире женщины, но, перефразируя известное высказывание по поводу евреев, женщины имеют право на своих стерв, клуш и дурех. И если есть мужские комедии вроде «Тупого и еще тупее», то могут быть и их женские аналоги. Феминизм ведь за равенство возможностей во всех областях – включая комическую эксплуатацию пороков.