Рецензия на фильм «Диор и я»

В апреле 2012 года бельгиец Раф Симонс был назначен креативным директором модного дома Christian Dior. К тому времени он менее десяти лет занимался дизайном женской одежды, и это было его первое приглашение в компанию «от-кутюр». Поэтому многие опасались, что Симонс не справится с возложенными на него обязанностями и что его первая диоровская коллекция «Осень-зима 2012» провалится в глазах ценителей и критиков. У дизайнера и его подчиненных было всего восемь недель на то, чтобы посрамить скептиков. И они дружно принялись за работу.

В феврале 2011 года Европу потряс громкий скандал. Всего за неделю до очередной Недели моды в Париже в Интернете появился ролик с пьяным креативным директором дома Christian Dior Джоном Гальяно, бросающимся нацистскими оскорблениями и признающимся в любви к Гитлеру. Такое видео было бы болезненным ударом для любого западного бизнеса. Однако для Christian Dior оно стало пиар-катастрофой, поскольку там не любят, когда у публики появляется повод вспомнить, что основатель дома во время войны обшивал жен нацистских офицеров и французских коллаборационистов, пока его сестра сражалась в отряде Сопротивления и сидела в нацистском концлагере (ее освободили советские войска). Естественно, Гальяно тут же был уволен, и компании пришлось думать не только о том, кем заменить экстравагантного дизайнера, но и о том, как очистить запятнанную репутацию модного дома и помочь клиентам забыть, что яркий британец работал в Dior.

Чтобы убить двух зайцев одним выстрелом, год спустя новым креативным директором был назначен Раф Симонс – не самый опытный и известный дизайнер женской одежды, но зато скромник, трудяга и человек, схожий по характеру и манерам с Кристианом Диором. Пиар-посыл этого назначения был понятен и прост: Christian Dior нашел духовного преемника того, чей дух, как шутят швеи, до сих пор ночами бродит по ателье и проверяет раскройку и стежки. А что же Гальяно и все, кто до него занимали главную креативную должность компании? Их как будто не было. «Забудьте о них, – как бы говорила клиентам фирма. – Думайте только о Диоре и о Симонсе, бельгийской реинкарнации французского Далай Ламы от-кутюр».

Чтобы подчеркнуть связь Симонса с Диором, дизайнер положил в основу своей первой диоровской коллекции рисунки и идеи мэтра, переосмысленные для нового поколения модников, а пиарщики дома позволили режиссеру Фредерику Ченгу снять документальный фильм о работе Симонса над коллекцией. Очевидно, с условием, чтобы получившаяся в итоге картина ни на шаг не отступила от корпоративной линии и представила модельера и ателье в нужном для фирмы свете. Именно такое кино Ченг и снял – в сущности, полуторачасовое «облизывание» Симонса, его подчиненных, бренда Dior и покойного мэтра (документальные съемки в фильме дополнены цитатами из автобиографии Диора, а Симонс по ходу действия находит время, чтобы посетить дом модельера и поговорить о своей духовной близости с Диором).

«Скандалы, интриги, расследования»? Хотя бы односложные упоминания Гальяно и прочих неприятных происшествий из истории фирмы? Побойтесь модного бога! Ничего подобного в «Диоре и я» нет и близко. Это производственное кино в самом полном смысле слова. За полтора часа личная жизнь участников съемок поминается лишь дважды – когда заместитель Симонса вскользь замечает, что у него есть парень (по нему, впрочем, и так видно, что у него есть парень), и когда самом конце фильма модельер фотографируется со своими родителями, приехавшими на презентацию коллекции. Все остальное время сотрудники ателье вкалывают, как рабы на галерах.

Эскизы, обсуждение материалов, раскройки, сборки, обсуждения, переделывания, планирование презентации, отбор моделей для показа… «Диор и я» показывает все этапы работы над коллекцией от-кутюр, но делает это бегло, почти без вхождения в детали. Поэтому даже тот, кто имеет лишь общее представление о высокой моде, мало что нового узнает из картины. Это определенно не один из тех документальных фильмов, которые стремятся к максимальной образовательности.

Пожалуй, самая интересная часть картины – интервью со швеями, позволяющие почувствовать, как бесконечно далеки эти простые, нередко пожилые и основательные женщины (и немногочисленные мужчины) от мира, для которого они работают. Ни одна из них не смогла бы влезть в платья, которые они шьют для манекенщиц, – не говоря уже о том, чтобы позволить себе заказать хоть бы один наряд от-кутюр. И тем не менее на них держится вся индустрия. Потому что они не только кроят и шьют по эскизам дизайнеров, но и вносят свой существенный вклад, когда придумывают, как реализовать замыслы художников. И если в ателье ночью горит свет, то, наверно, это швеи остались сверхурочно, чтобы закончить срочный заказ или подготовить платья для показа.

В отличие от новичка Симонса, швеи Dior работают в ателье годами и десятилетиями, и они отлично знают, как выполнять приказы. Поэтому конфликтов в течение фильма практически не возникает, и даже обычных рабочих споров в картине почти не слышно. Если бы диоровцы носили фуражки, они бы пальцы сбили от постоянного делания под козырек. Симонс повышает голос лишь в одной сцене, да и то от своего невежества. Хотя модельер годами работает в индустрии, он почему-то оказывается не в курсе, что если постоянная клиентка из Нью-Йорка требует примерку (напомним, что от-кутюр – это создание эксклюзивных платьев по индивидуальным заказам), то к ней посылают главную швею, а не кого-то из низовых сотрудников, и работа ателье притормаживается. Да, коллекция Симонса от этого слегка страдает. Но те, кто платят Dior полмиллиона долларов в год, заслуживают максимального уважения. Когда в фильме это объясняется, его единственный конфликтный момент превращается в рекламу дома: «Мы обслужим вас по высшему разряду!»

Что еще есть в фильме? Кое-что о том, как Симонс ищет вдохновение (ходит по музеям современного искусства), кое-что о том, как организовано подразделение от-кутюр (в наши дни, кстати, это лишь малая часть бизнеса Dior), несколько лингвистически забавных ситуаций, когда сотрудники фирмы пытаются преодолеть языковой барьер и выступают переводчиками друг друга (хотя Симонс и бельгиец, он плохо говорит по-французски, а один из его сотрудников владеет только итальянским и кое-как английским)… И, конечно, триумфальная финальная демонстрация коллекции в присутствии знаменитостей вроде Дженнифер Лоуренс. Но профессиональную съемку моделей и анализ коллекции лучше искать в специализированных изданиях.

В общем, если Симонс – герой ваших снов и вы хотите увидеть, как его приняли в Christian Dior и как споро работает ателье под его началом, то «Диор и я» все это вам покажет. Но от полуторачасового документального кино на столь экзотическую тему ждешь либо куда больше глубины и подробностей, с детальной демонстрацией тонкостей создания от-кутюр, либо «скандалов, интриг, расследований» с драматичными конфликтами между участниками съемок. «Диор и я» же напоминает старую рекламу: «Мы – скучный банк. Мы просто работаем для вас». Если у «вас», конечно, есть лишние полмиллиона долларов…